Эта статья написана подписчиком Daily Tropes, нашего телеграм-канала.

Ее автор — Антон Вотрин, психолог-консультант,
популяризатор доказательного подхода и координатор проекта «Чистые Когниции».

Если вы тоже хотите написать статью для этого сайта, напишите сюда — обсудим, отредактируем, выложим.

Сериалы начали снимать очень давно, но изначально они были низким жанром — никто их всерьез не воспринимал.

Сейчас мы живем в золотой век сериалов: на их съемки выделяются огромные деньги, в производстве задействованы лучшие сценаристы, режиссеры и шоураннеры, авторам дана полная свобода действий.

За последние 20 лет кино стало более мейнстримным. Оно рассчитано на массовую аудиторию и максимальные кассовые сборы. Чем легче и проще будет фильм, тем больше на него купят билетов — тем больше заработают киностудии. В итоге мы видим бесконечные приквелы и сиквелы, экранизации и франшизы — они гарантированно собирают очень много денег. Такая ситуация в киноиндустрии привела к тому, что сложные сюжеты и качественные драмы перешли на телевидение.

За последние пять-десять лет запойный просмотр сериалов стал распространенным хобби — подписчику Netflix доступны тысячи сериалов, которые можно смотреть круглосуточно. Но почему именно сериалы? Почему мы привязываемся к этим мирам и героям? Нейронаука может частично объяснить, почему так происходит.

Люди способны понимать психологическое состояние других людей и сопереживать им. Британский психолог Эдвард Титченер в 1909 году назвал этот феномен эмпатией. Мы привязываемся к сложным, эмоционально заряженным историям именно из-за нашей способности распознавать чувства других — и этот эффект работает как на реальных людях, так и на вымышленных персонажах.

Нейроэкономист Пол Зак исследовал эмпатию в сторителлинге.

Он показывал участникам эксперимента постановочное видео о мальчике с терминальной стадией рака: в нем показан сам мальчик (счастливый и не подозревающий о своей судьбе) и его отец (который очень страдает, но старается насладиться последними месяцами с сыном). До и после просмотра у участников берут кровь на анализ.

Зак обнаружил, что во время эксперимента люди испытывают два чувства: горе и сопереживание. Результаты анализов показали, что в крови участников после просмотра вырос уровень кортизола и окситоцина — кортизол отвечают за стресс, а окситоцин за доверие и принадлежность к группе. Также исследователи обнаружили связи между уровнем кортизола и дистресса, а также между уровнем окситоцина и эмпатией.

В конце Пол Зак предлагал участникам пожертвовать деньги мальчику из видео и настоящим больным детям. В обоих случаях количество кортизола и окситоцина было одинаковым — испытуемые были готовы помогать и мальчику из видео, и реальным пациентам. Участники эксперимента переносили свое сопереживание мальчику из постановочного видео на реальных людей в такой ситуации. Зак пришел к выводу, что именно эмпатия характеризует нас как социальных существ — и она работает, даже на вымышленных героях и историях.

Это объясняет, почему мы привязываемся к сериальным персонажам — на уровне химии мозга мы сопереживаем им так же, как реальным людям.

Чтобы эмпатия работала, необходима «приостановка неверия» — зритель должен поверить в правдоподобность происходящего.

По данным Netflix, трое из четырех зрителей первого сезона «Во все тяжкие» посмотрели все семь эпизодов за один раз.

Психолог Ури Хассон выделил новую область нейронауки — «нейросинематика». Она изучает, как телевидение и фильмы взаимодействуют с нашим мозгом.

В исследовании 2008 года Хассон и его коллеги наблюдали за мозгом участников через фМРТ, показывая им четыре видео:

• отрывок из фильма «Хороший, плохой, злой» Серджо Леоне;
• отрывок из телеэпизода «Бах! Ты убит» Альфреда Хичкока;
• отрывок из комедийного сериала «Умерь свой энтузиазм»;
• десятиминутное не отредактированное видео с концерта на Вашингтон-сквер.

Хассон исследовал, какой будет реакция испытуемых при просмотре этих видео. Видеоролик из парка вызвал одинаковые реакции в коре мозга всего лишь у 5% зрителей, а фильм Хичкока — уже у 65% участников.

Разгадка такого эффекта в управлении вниманием.

Видео из парка, снятое одним дублем, позволяет зрителям самим следить за происходящим, поэтому реакции у всех отличаются. Хичкок же, как режиссер, намеренно управляет вниманием зрителя в кино: продумывает каждую мелочь, чтобы вызвать одинаковую реакцию у аудитории — саспенс.

Аналогичным образом современные сценаристы и режиссеры управляет вниманием не только в фильмах, но и в сериалах.

Netflix проводил опрос среди зрителей — 61% из 1500 онлайн-респондентов утверждали, что смотрят сериалы запоем (минимум 2-3 эпизода в день в течение нескольких недель). Три четверти опрошенных сообщили о положительных эмоциях, связанных с этим поведением.

Культурный антрополог Грант МакКракен провёл более подробное исследование. Он обнаружил, для 76% зрителей просмотр сериалов — это отвлечение от неприятных мыслей и чувств, от текущих проблем в жизни. Восемь из десяти человек утверждают, что непрерывный просмотр приятнее, чем просмотр эпизодов по отдельности. МакКракен пришел к выводу, что мы склонны погружаться в длинные нарративы.

В общем, грань между сериаломанией как увлечением и как избегающей формой поведения очень тонка. Избегающее поведение проявляется, когда у человека много стресса в жизни: «Пока я смотрю сериал, мои плохие мысли уходят, я немножко расслабляюсь. Досмотрел, тревога опять поднимается — пойду смотреть дальше, чтобы снова расслабиться». Такой подход в долгосрочной перспективе лишь усугубляет проблему.